Бюллетень – это не просто образцы судебной практики. Это отборные образцы, рекомендуемые Президиумом ВС судам для подражания.
История такова.
Некто А. (в Бюллетене фамилии осужденных традиционно, хотя и незаконно, не приводятся) был осужден Чамзинским районным судом Республики Мордовия по совокупности трех преступлений: двух по части 4 статьи 228.1 УК (сбыт в крупном размере) и одного такого же неоконченного (покушение на сбыт). Апелляция приговор подтвердила.
Зато Первый кассационный суд общей юрисдикции согласился с доводами кассационной жалобы осужденного А. и переквалифицировал три преступления на единое длящееся. Объем обвинения сократился, наказание было смягчено.
Ничего удивительного и нового в таком решении, казалось бы, нет. Кассационный суд следовал многолетней обширной практике самого ВС РФ, изменившего десятки подобных многоэпизодных приговоров именно таким образом – в сторону улучшения положения осужденного.
Генеральная прокуратура с Кассационным судом не согласилась и внесла в ВС представление, настаивая на первоначальной квалификации. Зачем это ей? Ведь, казалось бы, огромный срок был сокращен осужденному А. лишь на несколько месяцев. За что же борется прокуратура? А за то, что, регистрируя каждый эпизод как отдельное преступление, а непроданный остаток – как еще одно преступление, органы правопорядка улучшают свою отчетность сразу на несколько позиций. Прокуратура же исторически, да и законодательно считает себя правоохранительным органом (в специфическом советском смысле этого понятия). Хотя до 2014 года она была по Конституции частью судебной власти.
Столь явное движение ВС вспять по отношению к многоэпизодным наркопреступлениям, конечно, печалит. Вопрос это важный, но все же локальный. Более вредоносно другое. По делу, о котором идет речь, улучшающее решение было принято по первой кассационной жалобе. ВС же это улучшающее решение отменил и восстановил приговор в прежнем, более строгом, виде. А значит принял решение, ухудшающее положение осужденного.
Статья 401.6 УПК допускает поворот к худшему в течение года после вступления приговора в силу и только в случае, «если в ходе судебного разбирательства были допущены повлиявшие на исход дела нарушения закона, искажающие саму суть правосудия и смысл судебного решения как акта правосудия».
Когда (уже довольно давно) полный запрет на поворот к худшему в кассационной инстанции был заменен нынешней редакцией, мы писали , что несмотря на пафосный тон этой нормы «саму суть правосудия и смысл судебного решения как акта правосудия» можно понимать как угодно. То есть нельзя, конечно, но будет пониматься именно так. Так оно и вышло.
Невозможно отследить всю судебную практику. Но по отслеживаемым нами делам, связанным с наркотиками, это первый случай такого вот толкования этой самой сути. Очевидно, что в данном конкретном случае налицо спорная квалификация. И ни «суть правосудия», ни «сама суть правосудия» здесь не затронуты. С правосудием же – да, плохи дела.
Можем ли мы теперь утверждать в наших консультациях, что ужесточение приговора по кассационной жалобе невозможно?